Обязательность и истинность

Анотация: в статията се доказва, че правилата на съдебно съждение могат да принуждават съдии да произнасят лъжни съждения.

Эта запись в журнале — юбилейная, сотая из опубликованных. Конечно, это простое совпадение, но любопытно отметить, что также в юбилейном, пятидесятом номере журнала «Третейский суд» опубликована и статья автора: «Третейские суды и признание права на недвижимое имущество».  Я долго раздумывал - о чём следует написать в этой самой записи №100. Писать что угодно не хотелось - материалы, скажем, для серии «Записки Йозефа К», конечно, есть, и их, к сожалению, не так мало, но, согласитесь это - хоть и документальный, но всё-таки чёрный юмор.
И вот я вспомнил о нескольких своих разговорах с юристами - с судьями, поверенными, следователями, прокурорами. Очень часто эти разговоры происходили вот по какой схеме. Я рассказываю об очередной несуразице, происходящей где-нибудь - в процессе ли, в документах ли. И затем слышу в ответ: „А вот областной (вариант: Верховный, Высший Арбитражный) суд считает, что...“. Причём, изложенное мне суждение выдаётся как некий критерий истинности. Иногда при этом, вероятно для солидности, делается ссылка на то, что именно такой-де критерий истинности и установлен в законодательстве. Есть такого рода поползновение предположить судебное суждение как суждение с необходимостью истинное и в комментариях в этом журнале.

И тогда я решил — а вот напишу-ка я именно об этом.

В конце концов знаменитый вопрос: „Что есть истина?“ не так уж и глуп, когда бы, кем бы и при каких бы обстоятельствах он не задавался.

А наиболее известная ситуация, когда он был задан, была как раз ситуация известного всему миру суда.
И именно тогда выявилось перед всеми людьми, что истинность и судебное суждение с Лифостротона не суть одно и то же с необходимостью.

Ранее тут в матриалах «Третья сила» и «Источники парадоксов» уже писалось об ограничениях судебного суждения. Возможно, что таких ограничений выявлено недостаточно (тогда их число было определено как шесть), возможно, что можно найти и иные, но во всех случаях придётся признать, что суждение суда, всякого земного суда, в конкретном деле строится только и исключительно во вполне законченных ограничениях. Суждение же истинное в своём проявлении не может быть чем-то ограничено.
Пусть это утверждение неверно, и существует истинное суждение, построенное, тем не менее, при некотором ограничении (в посылках ли, в правилах ли вывода - не важно!). Обозначим это ограничение как Δ, а само это суждение как Ω. Тогда, в реальности мы доказываем не собственно Ω, а некое иное утверждение: Σ=(Δ→Ω). Причём, если мы хотим всё-таки утверждать, что Ω - именно истинно, то нам необходимо доказывать уже и истинность Δ. Логика же доказывания при этом не может быть строго классической: ведь закон исключённого третьего есть всего лишь постулат, который сам по себе также не доказан, а, следовательно, не может быть положен в основание рассуждения для доказательства истинности и самого рассуждения (иное бы означало, что мы выбрали ещё одно недоказанное утверждение в качестве посылки: закон исключённого третьего). То есть все суждения об истинности Ω будут носить характер суждений строго условных, то есть имеющих вид: если <условие> то <вывод>.

И всегда (это принципиально, что всегда!) будет оставаться вопрос об истинности по крайней мере одной посылки. В реальности же ситуация будет ещё более тяжёлой: нам всегда будет неизвестна и истинность самого по себе правила вывода. Хуже того - мы можем оказаться в ситуации, когда мы связаны правилом вывода, имея при этом доказательства его неистинности.

Вернёмся теперь к судебному суждению. Оно должно проводиться по определённым правилам и в определённых ограничениях. Чаще всего по природе самой судебной власти, эти ограничения и правила излагаются в соответствующих законах. Назовём такие правила и ограничения процессуальными. Тогда мы можем точно сказать, что судебное суждение является только тогда истинным, когда оно выведено в соответствии с процессуальными правилами и ограничениями? А вот и нет! К этому надо добавить, что эти процессуальные правила и ограничения ещё и сами по себе должны быть истинными. Но при этом при всём одним из процессуальных же ограничений является ограничение, состоящее в том, что судебное суждение не должно касаться проверки истинности самих процессуальных правил и ограничений. А формально говоря: при рассмотрении суждения Δ→Ω нельзя проверять истинность ни Δ ни →, а нужно именно исходить (и только исходить!) из того, что истинно и Δ и →. Причём исходить из истинности и того и другого является строго необходимым даже в том случае, когда имеются весьма обоснованные убеждения в обратном!

Проиллюстрирую сказанное следующим, на мой взгляд ярким примером.

Что же происходит? Ведь как раз интересоваться тем кáк было исследовано обстоятельство подготовки убийства суд, принимая само обстоятельство подготовки Г. Ягодой убийства М. Горького (Пешкова), установленное неотменённым приговором, не вправе. Можно ли при этом утверждать, что суд, основывая своё решение на безусловной истинности такого обстоятельства, вынесет решение истинное?

Не буду подсказывать ответа.

Однако в соответствии с п. 4 ст. 61 ГПК РФ для суда-то такое обстоятельство будет предопределённым. А, следовательно, эта предопределённость перейдёт и в результат рассмотрения, в вывод - в резолютивную часть решения.

Но, тем не менее, установленная в другом вступившем в силу и не отменённом приговоре обстоятельство того, что Г. Ягода покушался на жизнь М. Горького (Пешкова) будет обязательным для суда именно вилу прямого указания на это в законе. А само по себе правило такого рода, что следует даже не обсуждать подобное обстоятельство, также считается предустановленным для суда.

Но - посмотрите: в законодательстве ничего не говорится о самом главном — об истинности. Там вообще не ставится об этом вопрос. Там говорится лишь о том, что обязан полагать суд. То есть говорится об обязательности, пред-положенности определённого суждения, но никак не о соответствии его истине. Следовательно, необходимо сделать сразу несколько выводов:

Последний из этих двух выводов, воистину ошеломляет. Этот ужасающий вывод, тем не менее, сильно перекликается и с уже описанным нами Парадоксом трёх процессов. Там суд оказывается в ситуации, когда он вообще не может сделать никакого правильного вывода, то есть вывода, который был бы в существующих процессуальных ограничениях и следовал бы существующим процессуальным правилам. А такое положение говорит о том, что, вероятнее всего именно сами эти правила...

Впрочим, вернёмся теперь к самому началу, и посмотрим на те возражения, с которого мы начали это изложение. Там шла речь о суждениях по тем или иным поводам судов различных инстанций. Причём именно такие судебные суждения выставлялись в качестве критериальных для оценки истинности. Ясно, что такого рода ссылка не является вообще верной, поскольку, как мы убедились уже, судебное суждение может быть неистинным с необходимостью.

Поскольку же истинность прежде всего подразумевает под собою именно бесконечность, в частности, бесконечное самоструктурирование понятия, если такое понятие истинно, и объективное существование вне всякой зависимости от каких бы то ни было суждений, а стремление к вынесению истины есть всегда стремление к выявлению самой возможности такого бесконечного самоструктурирования, то любые ограничения на этом пути, (например, в виде правил ст. 61 ГПК РФ) делают обязательным для выводящего ограничение в достижении истины. Но тогда нам следует признать, что по крайней мере некоторые из существующих правил обязательности судебных суждений вовсе не являются истинными сами по себе, так как они как раз препятствуют движению субъекта к постижению истины.

Мне, конечно, скажут, что всё это - общие рассуждения, мол, чистая философия. Но в том-то всё и дело, что как раз юриспруденция - странная область деятельности, способная весьма быстро явить в практической области самые отвлечённые понятия. Например, сделав заведомо неистинные суждения общеобязательными.

Вж. същото тук